Для Салли...

которая, в качестве Сары Стреттен, была представлена Ричардом Роджерсом и Холен Хейес как лучшая актриса Американской академии драматического искусства весной 1973 г. — и которая исчезла 10 декабря 1973 г.,..  

чтобы вызвать у нее улыбку.

 

 

  Приношу искренние извинения за некоторые вольности, допущенные в обращении с великим классическим произведением Джеймса М. Барри по такой, совершенно особенной, причине.

 

...Теперь мы должны вернуться в заброшенный дом, откуда она улетела так много лет назад. Кажется, не следовало бы забывать все это время о ее семье, но, мы уверены, отец и мать Салли не обвиняют нас. Если бы мы вернулись раньше, глядя на них со скорбным сочувствием, они бы, возможно, вскричали: «К чему эти глупости? При чем тут мы? Возвращайтесь и присмотрите за Салли». До тех пор, пока матери и отцы таковы, дети будут иметь преимущество перед ними...

Даже сейчас мы не более чем слуги. С какой стати постель Салли должна быть как следует проветрена, если она покинула дом с такой эгоистической поспешностью? Разве она не обрадуется, если, вернувшись домой, обнаружит, что ее семья уехала на выходные за город? Несомненно, это послужило бы, ей хорошим уроком, необходимым всем детям, но если бы мы изобразили все таким образом, отец и мать Салли, ее дедушка и бабушка, ее братья и сестра никогда бы нас не простили.

Одно я хотела бы сделать непременно: сказать матери Салли, как это в силах любого автора, что ее ребенок возвращается и будет здесь уже в следующий четверг. Правда, это испортит сюрприз, которого с таким нетерпением ждут ангелы, друиды и сама Салли. Они заранее спланировали все: восторг матери, крик радости отца, рывок наперегонки Билла, Джилл и Майка, чтобы первым обнять ее, хотя им следовало бы подготовиться к хорошей взбучке. Как восхитительно испортить сюрприз, раньше времени рассказав новость! Так что, когда она величественно войдет, ее мать даже не раскроет рта, а отец раздраженно воскликнет: «Черт подери, опять тут эта противная девчонка!» Однако мы уже начинаем узнавать семью Салли и можем быть уверены, что нам не сказали бы спасибо даже за это. Вполне возможно, они бы нас упрекнули за лишение ангелов и друидов,.. и самой Салли... удовольствия.

«Но, моя дорогая мадам, до следующего четверга только десять дней, почти Пасха... или это День благодарения?. Так что, сказав вам что к чему, мы избавим вас от лишних дней несчастья».

«Да, но какой ценой! Лишить ангелов, друидов и Салли десяти минут восторга!»

 

Понимаете, у женщины нет настоящего понимания вещей. Я хотела сказать невероятно приятные вещи о матери Салли, но теперь я не стану говорить ничего хорошего. Ее не нужно предупреждать, чтобы она подготовилась, у нее и так все готово: постель Салли проветрена, и она редко уходит из дома, и — посмотрите! — у нее даже открыто окно. Поэтому все, что мы могли сделать для матери Салли, — это вернуться в собственную галактику, однако раз уж мы здесь, мы с тем же успехом можем остаться и наблюдать. Мы только наблюдатели и никому здесь по-настоящему не нужны. Так что давайте посмотрим и прокомментируем.

Отец Салли теперь живет в старой будке Хесклиффа. Когда его дочь улетела, он почувствовал, что виноват в этом он один и что все были мудрее его. Конечно, он простой человек и большой упрямец, однако обладает чувством справедливости и имеет смелость делать то, что считает правильным. Обдумав случившееся после ухода Салли, он опустился на четвереньки и забрался в конуру Хесклиффа, где и остался. И остается по сей день. На все приглашения вылезти он отвечает печально, но твердо: «Нет, это для меня самое подходящее место». И каждый вечер, вернувшись с работы, он забирается в свою конуру.

Посмотрим на мать Салли, женщину с очень грустными глазами. Теперь, когда мы смотрим на нее внимательнее и вспоминаем веселье прежних дней, ушедшее потому, что она потеряла свое дитя, я обнаруживаю, что не смогу все-таки говорить о ней гадости. Если она настолько без ума от своих вздорных детей, то с этим ничего не поделаешь. Взгляните на нее: она уснула, сидя в кресле. Первое, что бросается в глаза, — угол рта, тот угол, который Салли всегда целовала, почти увял, ее рука беспокойно шевелится на груди, как будто бы там болит.

Чтобы обрадовать ее, давайте шепнем ей во сне, что ее дитя возвращается, что она уже, меньше чем в двух милях от окна и летит быстро. Все, что нужно прошептать, — она в пути. Давайте!

Напрасно мы это сделали, потому что она вскочила с криком «Салли!», а в комнате нет никого, кроме Хесклиффа.

«О Хесклифф, мне приснилось, будто моя Салли вернулась!»

Пес в ответ положил морду на колени хозяйке, и так они сидели долго-долго.

Когда наступил следующий четверг, Салли сначала хотела подкрасться и закрыть руками глаза матери, но потом поняла, что лучше преподнести радостную новость помягче: большая радость сродни большому горю и может быть весьма опасной для сердца. Наконец она решила просто проскользнуть в свою постель и, когда все войдут следующим утром в ее комнату, сделать вид, будто никогда не уходила.

И вот, когда ее мама и папа, Билл, Джилл и Майк вошли на следующее утро, они увидели Салли спящей, как принцесса из волшебной сказки. Она ждала крика радости, но его не было. Они видели ее, но не верили своим глазам. Понимаете, они так часто видели ее здесь в своих мечтах, что подумали: это просто сон, навязчивый сон...Салли не поняла этого, и в душе у нее шевельнулся страх.

«Мам! Пап! Билл! Джилл! Майк! Разве вы меня не знаете?!»

«Это Салли!» — воскликнула ее мать, несмотря на твердую уверенность, что видит сон.

Наконец реальность чуда проникла в их сердца, и не было на земле зрелища чудеснее! Хотя, собственно, любоваться было некому, кроме нескольких ангелов и друидов, стоявших позади... и странного человека, заглядывавшего в окно, — того самого, который все это и осуществил. Ему довелось пережить бесчисленные восторга, о которых нам никогда не узнать, и все же он смотрел в окно на ту единственную радость, в которой не мог принять участие. Но все знали, что он стоял там. Майк до сих пор уверен, что видел, как тот улыбается, а Джилл думает, что разглядела экземпляр «Нью-Йорк таймс», зажатый у него под мышкой.

О! Блаженство воссоединения! Поистине нет слов, чтобы описать его. По крайней мере, никто их еще не выдумал на этой планете, но я знаю из достоверных источников: каждый в этой комнате левитировал, то есть все обнаружили, что могут летать. И они много-много дней летали по комнате. Позже они убедились, что все это произошло на самом деле: на улице, под окном, нашелся мятый и рваный экземпляр «Тайме» с очень маленькими буквами, написанными на самом верху страницы: А-Г.